Тунгусова Татьяна Вениаминовна
Мандарины
Запасайте витамины –
Покупайте мандарины.
Все бока у них в мурашках:
Видно, холодно бедняжкам.
К печке их подвинем ближе,
Тех гостей заморских рыжих.
В вазе солнышки лежат,
Опьяняет аромат.
Елка. Свечи. Новый год.
Мама мандарин дает.
Никаким не выбить клином:
Детство пахнет мандарином!
Мамин каравай
В деревне нынче хлеба не пекут –
Из города привозит автолавка.
И очередь у сельского прилавка
С утра толпится – все батонов ждут.
- Мы хлеб ржаной забыли, как и печь, -
Смеются бабы. - Привезут – и рады.
Да и кому теперь все это надо:
Чуть свет творить квашню и ладить печь?
Спим до обеда – что ж теперь не спать?
В хозяйстве ни теленка, ни курёнка.
У мужиков в почете самогонка.
С утра сто грамм – и огород копать.
Сломали печку русскую на днях,
Была из глины по-старинке сбита.
Приедет в гости дальняя родня –
Пусть подивится городскому быту.
Но есть и то, о чем не скажут вслух,
О времени прошедшем сожалея –
Когда витал в округе хлебный дух,
То становилось на душе теплее.
…Из печки мама вынет каравай –
Он пышет жаром и похож на солнце
И мне краюшка первой достается,
И мама скажет – с молочком давай!
Дедушкин урок
Как будто бы я не старалась!
Платок весь от пота промок.
Коса моя в землю втыкалась
И криво ложился валок.
Торчали вокруг непрокосы,
Как клочья последних волос.
Туман поднимался белёсый.
Рассвет. Сеностав. Сенокос.
Дед Саша улыбку упрятал
В пушистой как дым бороде
И время от времени крякал,
Дивясь на мучения те.
– Ровнее, не дергай, – кричал он,
А сам далеко уходил.
Таким оно было, начало.
И коршун над нами парил.
Хоть дедушка не был суровым,
Урок навсегда преподал.
Пусть точно не купим корову,
Но сеном забит сеновал.
Городок
Медные трубы. Оркестр духовой.
Парк над рекой. Городишко заштатный –
Тихий, уютный, заросший травой.
Жаль, что в него не вернуться обратно.
Здесь тротуары поют под ногой,
А по утрам воробьев перекличка…
Как же мы счастливы были с тобой
В том городке, далеко не столичном.
Вырублен парк. Обмелела река.
Трубы отправлены на переплавку.
Только все так же плывут облака,
Краем цепляя церковные главки.
Поздно жалеть. Ничего не вернуть.
Истина эта до боли понятна.
Даже в обратный отправившись путь,
Мы никогда не вернемся обратно.
Пары другие. Другая река.
Новое время и новые песни.
Только названье того городка
Вряд ли из памяти нашей исчезнет.
Чаща
Все в жизни преходяще,
Все суета сует.
Но есть лесные чащи,
Где глуше солнца свет.
Там бродит сумрак влажный,
Журчит в ручье вода.
Давай с тобой однажды
Отправимся туда.
Малинник на пригорке,
Черничник возле ног.
И жимолостью горькой
Наполнен котелок.
Здесь время мимо, мимо,
Здесь вспять идут года.
Здесь мы с тобой могли бы
Быть юными всегда.
Все в жизни преходяще,
Все суета сует.
…И вырублена чаща,
И сказки больше нет.
Из детства
Заросший двор. Июль. Жара.
Сюда слеталась детвора,
Как воробьи к кормушке.
Здесь понарошку шла война –
Такие были времена
И взрослые игрушки.
Мой самодельный автомат –
Крушил он всех врагов подряд,
Подарок дяди Миши.
Пришел он с фронта без ноги -
Под Мгой в атаку шли враги.
Но, слава Богу, выжил.
Он не мешает нам играть.
К окну придвинута кровать
И костыли у печки.
Но солнце на закат пойдет –
Гармонь под мышку он возьмет
И сядет на крылечке.
И зарыдает инструмент
О тех, кого с ним рядом нет –
Друзьях-однополчанах.
И мы уходим со двора,
Хотя домой нам не пора,
С недетскою печалью.
Родня
– Ты вся в отцовскую родню! –
Твердили мне сто раз на дню
И бабушка, и мама.
Курносый тети-Шурин нос,
Копна теть-Сониных волос,
И как они, упряма.
Не наш пошив, не наш и крой.
Да поскорее рот закрой,
Ведь ты не тетя Вера.
Как дядя Гриша, будешь врать
И плохо застилать кровать –
Не примут в пионеры.
Сильны вы с дедом Павлом спать
И в дурака весь день играть –
Тут жульничать он мастер!
Не горбись и тяни носок.
А что росточек невысок –
Спасибо бабке Насте.
Давно страстей угас костер,
Но памяти никто не стер
И зеркала не лживы.
В них, вместо своего лица,
Я вижу теток и отца,
И дядю с дедом у крыльца.
Во мне они все живы.
Москва
Не край земли, но все же
Провинция, увы.
Отсюда нам, похоже,
Не разглядеть Москвы.
Ее дворцы и храмы
Уходят в небеса.
У нас в оконных рамах –
Леса, леса, леса.
Воспоминанья детства
Приходят наяву:
Как мне пацан соседский
«Показывал» Москву.
Не жаловалась маме:
Был Витька худ и мал.
Он за уши руками
Меня приподнимал.
Лицо пылало жаром.
Но помню до сих пор,
Что видела, пожалуй,
Лишь серый наш забор.
Давно живет в столице,
А я в лесу живу.
Но так собой гордится,
Что не зовет в Москву.
Имена
Антонина, Ирина, Татьяна…
Три реки, три звезды, три дурмана.
Как тропинки в лесу за калиткой,
Судеб трех перепутаны нитки.
Две звезды мне в ладони упали –
Возвращу их на место едва ли.
Две реки пересохли, но третья
Существует пока что на свете.
Кружат голову мята и донник –
Вот и свиделись, бабушка Тоня.
Аромат горьковатый полынный –
Вот и встретились, мама Ирина.
Тополь почками выстрелит пряно –
Это я, дочь и внучка Татьяна.
На губах вкус осенней рябины.
В небесах эхо птичьего клина.
В них слились имена воедино:
Антонина, Татьяна, Ирина…
Точка невозврата
Где солдатик оловянный,
Одноногий, безымянный,
На какой погиб войне?
Где из щепки пароходик?
Прыгал он в водовороте,
А теперь лежит на дне.
Самолетик мой бумажный,
С ветром бился ты отважно,
Только крылья подвели.
Старый двор, травой заросший.
Навсегда остался в прошлом,
Где-то на краю земли.
Это точка невозврата.
К вечеру пропахнет мятой
День, оглохший от жары.
Но букет сирени влажной
(Кто дарил его, неважно)
Не вернуть из той поры.
Не вернуть ушедших весен…
И бесславно канет в осень
Вырезной кленовый лист.
Все уходит безвозвратно.
Жизнь не повернуть обратно
И не повторить на бис.